Состояние аффекта

- Ну, Вадим Николаевич, рассказывайте, как дошли до жизни такой.
Лейтенант Захаринский был молод и, по всему, неопытен, но изо всех сил старался показать себя видавшим виды и много чего понимающим следователем, и потому сидел на стуле напротив больничной койки, на которой лежал Вадим, откинувшись на спинку и широко расставив ноги. Белый халат был небрежно накинут на его плечи и, казалось, вот-вот спадет на пол. – Кстати, забыл спросить. Как вы себя чувствуете? Болит? А может, вам дать что-нибудь попить?
Следователь повернулся и, поблескивая латунными пуговицами форменной тужурки, потянулся к тумбочке, на которой стоял тетрапак с каким-то соком. И халат с легким шорохом все же соскользнул с его погон с двумя звездочками на клетчатый линолеум.
Вадим Карпенко рассеянно покачал головой
- Тогда так рассказывайте, как все произошло, - посуровел Захаринский, подбирая халат и неловко накидывая его себе снова на плечи. - И учтите, не в ваших интересах пытаться что-то скрыть…
Вадим вздохнул: да что там скрывать. Все и так предельно ясно.

















В тот день Вадима срочно отправили в командировку. Ехать надо было совсем недалеко от родного города – за триста километров, в поселок Щебаркуль, где местный комитет по спорту вел подготовку к проведению областной спартакиады, до которой осталась ровно неделя. Туда вообще-то должен был поехать главный специалист Сигнатуров Максим, но у него жена вдруг срочно вздумала рожать, так что вместо него и пришлось отправить старшего методиста Вадима Карпенко.
Вадим позвонил жене, в двух словах объяснил ей, что вернется домой через пару-тройку дней, а сам заскочил домой, чтобы быстренько собрать сумку и тут же мотануться на автовокзал. Оставив шофера дежурной машины обладминистрации Митрохина скучать за рулем, он быстренько поднялся на свой второй этаж, отпер дверь. Под ноги ему тут же шариком выкатился их всеобщий любимец, совсем еще маленький черно-белый котенок Мурзик.
Этого милого и крайне забавного кошачьего детеныша дочери Вадима и Марины Карпенко Оленьке преподнесли в подарок на день рождения их друзья Мещеряковы, и никакого иного, может быть, более оригинального имени для него на общем семейном совете Карпенки придумать не сумели. Впрочем, котенок пока был еще очень глуп и на свое имя пока не отзывался. Но это не мешало четырехлетней Оленьке, которая сейчас была в садике, обожать своего пушистого приятеля.
- Куда ты, Мурзик! – негромко проворчал Вадим, ногой легонько подталкивая попискивающего котенка ко входу в гостиную. – В дом иди, в дом! Пойдем посмотрим, что там тебе мама оставила в кормушке. Молочко у тебя там есть?
В это время зазвонил домашний телефон. Он стоял на журнальном столике у дивана. Вадим прошел к аппарату, снял трубку:
- Слушаю!
Звонил его приятель, заместитель начальника департамента Артем Ивановский. Вадим думал, что-нибудь важное. А Ивановский всего лишь попросил забрать у главы щербакульской администрации небольшую баночку – он с ним уже договорился.
- А что там такое? – поинтересовался Вадим. – Уж не наркота ли?
- Ну у тебя и шуточки, - чуть ли не обиделся Ивановский. – Жир это барсучий. Любимую тещу буду лечить…
От чего будет лечить свою любимую тещу таким специфическим лекарством его приятель, Вадим выяснять не стал. Но не забыл вырвать у него обещание проставиться парой-другой «Балтики» за услугу. Вадим как спортсмен в недалеком прошлом – чиновником он стал волей случая всего три года назад по протекции ушедшего на пенсию своего дяди, замглавы администрации, - вообще-то не пил, но пивком раз в неделю, да в хорошей компании, побаловаться любил.
Бросив трубку, он вытащил из шкафа свою дорожную сумку, затолкал в нее зубную щетку пасту, эспандер, недочитанный томик Славы СЭ, пару бутербродов с колбасой и сыром и пошел к выходу. Уже накидывая куртку, он понял, что его беспокоит: он не слышал и не видел Мурзика, обычно всегда с писком путающегося под ногами.
- Мурзик, Мурзик! Кис-кис, котик! – позвал Вадим, одновременно заглядывая за кресла, под стол, потом вообще лег на пол и заглянул под диван. Котенка нигде не было.
- Этого еще не хватало! – раздраженно пробормотал Вадим, поднимаясь с пола. – Куда ж ты задевался, засранец?
Он вышел в прихожую и обнаружил, что забыл захлопнуть за собой дверь, когда заторопился к телефону. Мурзик вполне мог выбраться в оставленную щель на площадку. Вадим вышел за дверь. Котенка не было видно и здесь. Может, он спустился вниз? Или вскарабкался на верхнюю площадку? Вадим прошелся до первого этажа (он жил на втором), потом вернулся и стал подниматься на третий. И здесь, на переходной площадке увидел то, от чего его крепкое сердце спортсмена ухнуло куда-то вниз, замерло, а потом заколотилось с бешеной силой.
Мурзик лежал безвольной черно-белой тряпицей под стеной и не подавал признаков жизни. Около него образовалась небольшая лужица алой крови, и рубчатые следы этой крови отчетливо впечатались в темно-серый глянец бетона лестничных ступеней, ведущих на третий этаж. Вадим мгновенно понял, что здесь произошло. Глупый Мурзик выбрался из его квартиры. В это время мимо проходила какая-то сволочь и просто наступила на ползающего на площадке котенка правой… да, правой ногой в тяжелом ботинке, раздавила его и пошла дальше, вверх, оставив следы на лестнице.
Но кому мог помешать безвинный котенок? Кто этот зверь, походя отнявший жизнь у совершенно безобидного существа? И что Вадим с Мариной скажут своей дочери, которая обнаружит пропажу Мурзика?
Вадим, все еще придерживая правой рукой левую сторону груди, в которой гулко и часто бухало его возмутившееся сердце, осторожно прошел вверх рядом с елочкой кровавых следов. Они оборвались перед дверью двадцать второй квартиры. Она была точно над его квартирой, и в ней, Вадим знал, живет беспокойное семейство Буртасовых переехавших к ним в дом пару лет назад.
Глава семейства Егор работал таксистом, жена его медсестрила в городской больнице. Они растили двоих детей, запуганных таких мальчика и девочку. Этот Егор был самое настоящее хамло. По выходным напивался, обязательно колотил жену, все это с шумом, грохотом, истошными криками самих родителей и испуганными воплями детей.
Обычно к ночи они мирились, и скрепляли акт примирения бурным половым актом где-то далеко за полночь, с непременным постукиванием спинки кровати о стену. Это скотство доставало всех соседей Буртасовых, но поговорить с ним по-мужски пока еще никто не решался. Поговаривали, что у Егора мутное прошлое, и он всегда носит нож в кармане.
Вадим однажды, когда Буртасовы поначалу еще вели себя более-менее сносно и соседи не отгородились от них безмолвной стеной осуждения и презрения, попросил Егора подбросить его до работы. Он опаздывал на совещание, а Егор как раз садился в свой таксомотор, потрепанную такую серебристую тойоту – он иногда приезжал домой перекусить.
И вот когда они уже почти выехали со двора, откуда-то им наперерез выскочила черная кошка. Егор, вместо того, чтобы притормозить, как это обычно делает любой нормальный водитель, напротив, газанул и погнался за кошкой, цедя сквозь зубы ругательства. Погоня, конечно же, длилась недолго – кошка перепрыгнула через металлическое ограждение и потерялась в зарослях газона, а Буртасов чуть не врезался в припаркованную машину.
- Ты что, парень, сдурел? – закричал на таксиста, придя в себя, Вадим. – Какого хрена ты погнался за кошкой?
- Ненавижу этих хвостатых тварей! – признался, прикуривая от зажигалки в трясущейся руке сигарету Егор. – Особенно черных. Как увижу, прямо убить готов.
- Ну, ты и Шариков! – покачал тогда головой Вадим. – Тебе к психиатру сходить надо.
- Да пошел ты! – оскорбленно бросил в спину вылезающему из его машины Вадиму Егор. Вадим тогда отказался ехать дальше с этим придурком, а поймал другую тачку. С тех пор они делали вид, что не знают друг друга, и даже не здоровались при редких встречах.
А сейчас у Вадима не было и капли сомнения в том, что так рано оборвавшаяся жизнь Мурзика – дело рук, вернее ноги Егора.
На всякий случай Вадим спустился на межэтажную площадку, где продолжало остывать тельце бедного Мурзика, и посмотрел через подъездное окно вниз – точно, знакомая серебристая тойота с желтым таксистским колпаком на крыше была припаркована впритык к детской площадке. Это он! Приехал пожрать и, увидев на площадке Мурзика, просто так, из-за того, что не любил кошек, взял и растоптал его. Вадим представил, как будет захлебываться от слез его дочь, когда узнает, что котенок пропал (настоящую правду он ей, конечно, никогда не скажет), как расстроится Марина.
«Ну, козел, погоди!» - выдохнул Вадим и, осторожно взяв в руки изломанного, растоптанного котенка, снова поднялся к двери Буртасовых. Лишь бы он был дома один. Да, впрочем, так и должно быть: время было около двенадцати, дети этого урода были одна в садике, другой в школе, жена на работе, а он, как обычно, заехал домой перекусить.
Вадим глубоко вдохнул и нажал кнопку звонка. Удивительно, но дверь почти тут же распахнулась. Егор предстал перед Вадимом, держа в руке один из своих тяжелых ботинок с рифленой подошвой. Вот почему он так быстро открыл дверь: находился рядом, в ванной, где смывал кровь Мурзика с подошвы. Она была мокрой и с нее на коврик прихожей капала мутная вода.
- Твоя работа?
Вадим поднес к посеревшему лицу Егора изломанный трупик котенка с безвольно болтающейся головой.
Но замешательство Буртасова длилось недолго, он тут же взял себя в руки, а лицо его приобрело обычное для него презрительно-наглое выражение.
- Да пошел ты! – рявкнул Егор, резко ударяя зажатым в своей руке ботинком по котенку. Мурзик вылетел из руки Вадима и, мягко ударившись о стенку, упал на пол. – Чего ты мне припер эта дохлятину сюда? Следить надо за своими кошками, а то шляются под ногами! Пошел, говорю, отсюда, нах!
И грубо толкнул тем же ботинком Вадима в грудь.
- То есть, он вас первым ударил? – прервав рассказ Вадима, задал уточняющий вопрос следователь, все это время молча делающий торопливые пометки у себя в блокноте. – Это очень важно. И еще: кто-нибудь видел, как потерпевший вас ударил?
- Да, он первым меня толкнул, - садясь на кровати и держась рукой за побаливающий бок, затянутый бинтами, хмуро подтвердил Вадим. – Но этого никто не видел. Мы же там были только вдвоем.
- Это уже хуже, - вздохнул лейтенант и почесал шариковой ручкой переносицу своего мальчишеского курносого носа с конопушками. сбегающими на розовые щеки. – Ну, хорошо. Он вас толкнул первым. Дальше что было?
Этого Вадим вынести уже не мог. Ни слова больше не говоря, он провел одновременно по корпусу и по голове Егора серию мощнейших ударов. И бил так, как, наверное, никогда и никого в своей жизни не бил. Хотя как боксер Вадим провел на ринге десятки боев, он не помнил, чтобы от его ударов кто-то взлетал на воздух. А здесь именно так и произошло: от завершающего апперкота в челюсть, в который Вадим вместил всю свою ненависть к этому недочеловеку, ноги Егора оторвались от пола и он, лязгнув зубами, улетел спиной вперед в раскрытую дверь гостиной и грузно обрушился там на палас. И остался лежать неподвижным.
Тяжело отдуваясь, Вадим хотел было уже уйти из этой проклятой квартиры, но вспомнил про Мурзика. Погибшего котенка тут оставлять, конечно, было нельзя: эта сволочь, когда очухается, просто выкинет его на помойку. Бедолажка Мурзик такой участи, конечно, не заслужил, надо бы его захоронить честь по чести. Сам Вадим этого сделать просто уже не успеет, до автобуса в Щербакуль оставалось всего с полчаса, поэтому он решил попросить упокоить котенка дожидающегося его на улице шофера. Митрохин мужик душевный, все поймет и сделает как надо.
Вадим подобрал трясущейся рукой Мурзика, мельком, через плечо, посмотрел на валяющегося на полу Буртасова – тот должен был уже прийти в себя. Но Егор продолжал лежать в той же позе – на спине, широко разбросав руки и ноги, Это не понравилось Вадиму.
«Как бы этот козел ненароком ласты не склеил» - с некоторой тревогой подумал он. И, подойдя к Буртасову, носком туфли потыкал его ногу:
- Ну ты, слабак, кончай придуриваться, вставай давай!
Буртасов никак не реагировал. Вадим перепугался не на шутку. Он опустился на колени, приложил ухо к груди Егора. И тут же услышал не только его учащенное сердцебиение, но и какой-то странный металлический щелчок и затем почувствовал резкую боль у себя в левом боку.
Ничего не понимая, Вадим резко отпрянул от Егора, вскочил на ноги. И вовремя, потому что Егор приподнялся с поля и снова взмахнул рукой с зажатым в ней ножом с выкидным лезвием, щелчок которого и услышал перед первым ударом Вадим. В этот раз лезвие лишь пропороло ему куртку. Да, не зря все же про этого ублюдка говорили, что он всегда ходит с «пером».
-Убью, <!--filter:--><!--/filter-->! – прошипел Буртасов, в третий раз и все так же сидя на полу, замахиваясь ножом. Вадим сильно пнул по его руке, и нож с лязгом улетел под стоящий рядом стол. Егор резво повернулся и потянулся за своим оружием. Вадим не стал дожидаться, пока он достанет нож, и прыгнул ему на спину. Он обхватил голову хрипящего от ярости противника и резко вывернул ее набок. Послышался хруст шейных позвонков, и тело Буртасова обмякло под руками Вадима.
- Вот так-то, - прошептал Вадим, вставая на ноги. И тут же перед глазами у него все поплыло и он, теряя сознание, рухнул на пол рядом со своим врагом. А неподалеку от них лежало тельце котенка Мурзика, ставшего невольным виновником этой драмы...
- Ну, а дальше вы все знаете.
Вадим потянулся за соком, лейтенант, снова теряя халат, опередил его и протянул пакет. Вадим отвинтил крышку и отпил несколько глотков прямо из горлышка.
- Нас нашла прибежавшая на шум соседка Буртасовых. Она-то и вызвала милицию и скорую. Что теперь будет, това… гражданин следователь?
- Ну, что уж так-то сразу: «гражданин следователь!» - почти смущенно пробормотал Захаринский, захлопывая свой блокнот. Он явно проникся сочувствием к своему подследственному, и это читалось у него на круглом открытом лице. – Идет следствие, оно все и расставит на свои места. Лично от себя могу сказать, что тут все, конечно, неоднозначно. Есть и несанкционированное проникновение в чужое жилище, но есть и веский мотив для этого – убийство вашего бедного котенка. Конечно, свидетелей этому не было, но мы нашли в трещине рифленой подошвы ботинка Буртасова и остатки следов крови, и несколько волосков Мурзика. Есть и самооборона. Но есть и превышение пределов этой самообороны. Аффект опять же присутствует. Видите, как много я вам выдал служебной информации, хотя и не должен был этого делать. Ладно, Вадим Николаевич, выздоравливайте. Мы еще продолжим наше общение. До свидания!
Он пожал руку Вадиму и направился к двери.
- Скажите, товарищ лейтенант, а вы встречались с женой Буртасова? – задал ему уже в спину вопрос Вадим. – Как она?
Следователь остановился, обернулся. И развел руками:
- Ну, что жена? Плачет, конечно. Но вас не проклинает, если именно это вас интересует. Говорит, рано или поздно что-то подобное должно было произойти. Уж очень жестоким человеком был покойный. Вот так вот. Ну, я пошел.
И он осторожно прикрыл за собой дверь больничной палаты…

— Hasan