Сходил налево

У всех Новый год сопряжен с ожиданием чего-то легкого, радостного, мандаринового. Чтобы загадать новое, и оставить старое, получить подарки и подарить самому, накормить как следует гостей или наесться на две лишние дырочки на ремне.
С оставшимся из детства оттенком восторга смотреть на украшенную елочку, и яркие огоньки, перемигивающиеся в загадочной морзянке. Сдвигать бокалы и кричать радостно-залихватское, под взрывы фейерверков и шипение бенгальских огней.

С таким же веселым настроением поднимался к сослуживице и Семен Латуфьев. Начальник отдела закупки, строгое лицо и посеребренные виски придавали значительный вид. Весь отдел затихал, когда он входил в кабинет. Лишь секретарша Любочка всегда зазывно улыбалась, но как руководитель, пресекающий любые шашни на рабочем месте, Семен не отвечал на улыбки, хотя и очень хотелось.











Однако в этот раз было иначе, и жена с детьми уехала к теще, строго-настрого наказав не напиваться, и компания подобралась подходящая – в надежде на повышение коллеги пригласили на встречу праздника грозного начальника. Клятвенно поклявшись об одном фужере шампанского, с легкой душой и чистым сердцем, Семен посетил жаждущих начальственного внимания сослуживцев. И праздник, и тосты, и пожелания – все прошло в легкой форме лебезения. Семен чувствовал себя круче Деда Мороза в новогоднюю ночь.



А тут еще и Снегурочка подавала признаки вожделения и желания. Семен, хотя и клялся, что будет один бокал, все же выпил три. С каждым бокалом все больше таял по отношению к Любочке. Природа понемногу брала свое, и более благосклонно принимал ухаживания болтающей без умолку секретарши, добрел сердцем и душой.

Торжественная президентская пятиминутка, бой курантов, звон хрустальных бокалов, причем все лезли первыми чокнуться именно с Семеном. И обжигающий по крепости поцелуй Любочки, от которого внутри всколыхнулось давно забытое чувство. Он удивленно посмотрел на юное лицо, Любочка же в ответ согласно опустила пушистые ресницы, еле натянув их на огромные глазищи. Намек понятен и без расшифровки. Она сослалась на усталость, он же на головную боль, и под понимающими взглядами коллег удалились с вечеринки.

Прижимая к себе упругое тело, «случайно» трогая давно запримеченные выпуклости, Семен предвкушал бурную ночь. В голову стучалась мысль: «Сейчас схожу налево. Сейчас схожу налево». Лишь на лестничной клетке у запертой двери Любочка попросила его вести себя потише, пока не пройдут в ее комнату – в соседней ночевала бабушка. Неприятная мелочь, но не останавливающая.

Уже и жарко дышащая Любочка нырнула под одеяло, и Семен остался в одних семейниках, как захотелось по нужде – шампанское искало выхода. Извинившись за легкую задержку, Семен выскользнул из комнаты попудрить носик. На ощупь найдя туалетную дверь, он дал выход сдерживаемой влаге.

За журчанием еле услышал, как шаркающие шаги приблизились к двери. Изнутри не было щеколды! С пониманием, что сорокалетнего здоровенного мужика сейчас обнаружит сухопарая старушка, да еще и за неподобающим делом, Семен отчаянно схватился за дверную ручку. Снаружи дернули, помолчали, снова дернули, уже сильнее.

Семен не давал двери открыться, держась из последних сил, и стараясь журчать потише.
- Любк, а Любк! Ты что ль тама? – проскрипело снаружи.
Семен сдерживался, как мог, чтобы не ответить, что гражданка ошиблась и пусть зайдет попозже.
- Бабань, ты чего тут? – раздался колокольчиковый голос Любочки.
- Да вот вишь, дверь не открывается, и льется там чаво-то. Мож ты откроешь? – дверь еще раз дернулась.
- Бабаня, ты иди ложись, а я тут разберусь. Воду специально оставила на пару минут, чтобы слив прочистился. А дверь заклинило похоже, сейчас тоже сделаю, ложись, а то второй час уже, - шаркающие шаги и негромкий стук закрываемой двери.
- Выходи, партизан, - тихо шепнула за тонкой дверцей Любочка. – Я сейчас приду.

Семен как можно тише проскользнул в комнату и сел на кровать, переводя дух. Происшедшее показалось таким забавным, что еле сдерживал душивший смех. Из коридора слышались голоса.
- Бабань, все нормально. Видишь, вода слилась и сейчас чистая идет.
- Ох, Любка, чай опять после своих гулянок обблявала все, а теперя следы замывашь!
Душивший смех все же вырвался на свободу, и Семен громко гоготнул.
- Чой-то? Мужика что ль привела? Мало того, что прошлый раз твоему хахалю чуть яйчишки не отстрелила, опять за старое?
- Бабань, да какого мужика, это телевизор работает.
- Ага, тиливизор. Где мой трофейный? Чичас глянем, какой там телевизор! – вновь послышались шаркающие шаги.

Семен схватил в охапку раскиданные вещи, и стремительным оленем выскочил на промерзлый балкон. Восьмой этаж! Не могли обосноваться пониже?
- Ну чо, с Новым Годом что ли? – донесшийся ровный голос заставил вздрогнуть.
На соседнем балконе курил покачивающийся мужик.
- Ага, и вас с Новым Годом, - заикающимся голосом, как можно тише, ответил Семен, не попадая ногой в запутавшуюся штанину.
В окне комнаты зажегся свет, Семен сразу присел, приземлившись пятой точкой на холодную крышку банки с соленьями.
- От бабки скрываешься? Эт правильно, а то отстрелит крантик, и будешь писать сидя! – мужик выкинул бычок, и тот прочертил красным огоньком большую дугу в холодном воздухе.

- Мужчина, помогите, пожалуйста! – страдальчески взмолился замерзающий Семен.
- Ну, если в обмен на услугу, - задумчиво протянул мужик.
- Заплачу сколько нужно.
- Не, денег не надо, побудь немного Дедом Морозом? А то детишки ни в какую не хотят ложиться, пока не дождутся дедушку. Сам бы костюм одел, но меня вычислили и уже не верят, - мужик потряс черным мусорным пакетом.
- Согласен, на все согласен, только помогите, - голоса приближались к балкону. Бабушка искала источник шума.

Мужик перекинул стремянку, и Семен, стараясь не смотреть в пугающую бездну, перелез на другой балкон. Стремянка тут же легла на свое место. Красные штаны, отороченная белой ватой шуба и кудрявая борода под спортивной шапочкой – костюмной шапочки не нашлось, пришлось довольствоваться малым. На руки рукавицы, в рукавицы небольшой мешок с подарками. Получилась помесь Санта-Клауса и бомжа Курского вокзала. Мужик цокнул языком – красота-а-а!

На покинутый балкон выскочила сухощавая старушка с блеснувшим маузером в руках. Мужик тут же вытащил по сигарете и дал прикурить Семену. Руки в рукавицах ощутимо тряслись.
- Митька, ты что ль?
- С Новым Годом, Клавдия Кузьминична, чего это вы с оружием бегаете?
- Хахаля ловлю, чо за мужик с тобой?
- Да это ж Дед Мороз, совсем его детишки замордовали, жалко мужика стало. Вот и вывел покурить.
- А-а-а, смотри у меня, могу и пульнуть, если к Любке примастыриваться будешь! – грозная старушка погрозила артефактом времен Великой Отечественной.
- Не-не-не, Клавдия Кузьминична, у меня жена есть, зачем еще налево ходить? – мужик покосился на нервно затягивающегося Семена. – Ладно, дедушка, пойдем к столу, выбрасывай свой окурок, а то и так уже фильтром пахнет. Доброй ночи, Клавдия Кузьминична.

Бабулька хмыкнула и ушла обратно. Показалась Любочка в облегающей ночнушке, и послала мужчинам воздушный поцелуй, но тут же рывком оказалась затянутой в комнату. Хлестнула балконная дверь, Семен с облегчением выдохнул. Но ощутил, как внизу тяжелеет и густеет кровь, приливая к ненужному сейчас органу.
- Вот, дети, привел вам Дедушку Мороза! Пролетал мимо и заскочил к нам. Садись дедушка, устал поди с дороги? – мужик усадил деда и что-то прошептал удивленно вскинувшей брови жене.

Два карапуза лет пяти-шести смотрели, засунув пальцы в рот, на взявшегося из ниоткуда дедушку. Семен начал играть свою роль, чувствуя, как внизу дрожит от напряжения, чтобы скрыть конфуз удобно пригодился мешок с подарками.
Семен вспомнил все из детских утренников, из вечерних новогодних огоньков и тянул время, заставляя детей читать стишки, играть в угадайку, читать сказки – в общем все, чтобы заслужить подарки.

Прошел уже час игрищ, дети отчаянно зевали, мужик пару раз кивнул на выход, четыре раза обрисовал в воздухе круг, но у Семена не пропадало напряжение.
- Дедушка Мороз, ты, наверно, уже отдохнул? Так может, отдашь подарки и поедешь к другим детям? – мужик явно нервничал, сожалея, что не оставил Семена на балконе.
Семен отчаянно прижал мешок к себе и помотал головой.
- Отдавай подарки, гад, то есть, дед! И ступай себе с миром! – мужик дернул мешок на себя.

Семен не отпускал. Нахмурилась прежде улыбающаяся супруга. Мужик дернул еще два раза и вырвал у дедушки мешок. Семен тут же сгреб со стола большую салатницу с оливье и опрокинул на пах.
- Ой, простите великодушно, экий я неловкий! Где у вас тут ванная? Проводишь, меня, Митя? – прогудел Семен делая мужику знаки и выразительно тараща глаза.
- Да, дедушка, пойдем провожу, - мужик успел увидеть выпуклость на шубе и показал дедушке дорогу в ванную.
- Что пил? – прозвучал вопрос, как только закрылась дверь.
- Да пару бокалов шампанского, не более того.
- Да, друган, тебе похоже Любка виагру подсыпала, теперь еще не скоро отпустит.
- А что же делать?
- Ну ты костюм ухайдакал, а мне еще его в школу сдавать. Так что забирай-ка ты его с собой, да и салатницу прихвати, а то не дай Бог менты остановят.

Взамен телефон оставь, как костюм постираешь, так и отдам. Пойдем, попрощаешься, - мужик сочувствующе похлопал несчастного Семена по плечу.
Семен попрощался с детьми, подарил каждому по одинаковой машинке, махнул на дорогу рюмочку и все это - не отнимая салатницы от причинного места. Хозяйка весело рассмеялась, когда мужик на ушко объяснил подобное поведение.

Семен вышел на лестничную клетку, в спину еще раз прозвучал взрыв смеха. Подошел к Любиной двери, там слышался бабкин голос, похоже, она беседовала с телевизором. Горестно вздохнув, Семен пошел домой.

Еще слышались редкие взрывы петард и фейерверков, проезжали редкие машины, но город понемногу засыпал. И по заснеженной улице шел грустный Дед Мороз, придерживая салатницу на паху. Хотя, когда поправлял сползающую шапку двумя руками, салатница и не думала падать.

В голове стучала молоточком отчаянная мысль: «Вот и сходил налево».