Заброшенная дача

Дело было в июле. 21 число. Стояла жуткая жара, посевы у местных фермеров повысыхали, а чуть далее, в городе стоял ужасный смог из-за горящих торфяников. Это было самое жаркое лето за мою жизнь — лето 2010-го. Именно этим жарким летом мы пристрастились к ночевкам на даче. Наш дачный кооператив находился в 30-35 километрах от города, в лесу.

Там всегда стояла тишина, нарушаемая только птицами и шелестом листвы. И вот в один из таких июльских дней я и мой отец — прапорщик Леонид Юрьевич, взяв мяса, отправились на ту самую дачу под номером 33. И уже на самом подъезде к ней у него раздался звонок. Это мама. В тот день она освободилась пораньше и решила переночевать с нами, не перенося всего ужаса, происходящего в городе.
До дачи оставалось километра три, и отец довез меня, дал мне мясо, велел потихоньку разжигать мангал и, сказав, что вернётся часа через два, развернулся и уехал. Я был этому весьма рад, так как мне тогда было 14 лет, и я безумно любил оставаться там один. Зайдя на участок, я оставил калитку открытой, ибо в центральной России бушевали пожары и дед мне велел на ночь все оставлять открытым, чтобы в случае чего можно было срочно выбежать.











Открыв дверь дома, я убрал мясо в старый холодильник, переоделся в старую отцовскую прапорскую форму и принялся думать, на что потратить данные мне два часа. Может, пойти на речку? Или покататься на мотоблоке? Или пойти на заброшенную дачу в поисках чего-либо интересного? К слову, я очень давно хотел туда сходить, но отец мне запрещал. Сейчас же, когда его нет, я был полностью свободен.

Выйдя из дома, я подбежал к беседке и взял ключ, висевший там на гвозде. С помощью этого замка я открыл заднюю дверь своего участка и направился через перелесок к той самой даче. Проходя мимо соседей, я увидел у них открытую калитку и решил зайти. Около домика сидел мой сосед Олег Яковлевич, как всегда о чем-то думая.
Он был очень рад нашему приезду, ибо, как он сказал, мы «скрасим их одиночество». Немного поговорив, я пошёл далее. И вот через пять минут передо мной стоял он — старый, обшарпанный, чёрный, как зад у негра, дом. Крыша на нем давно обвалилась, окна выпали, а дверь скрипя моталась из стороны в сторону.
У меня промелькнула мысль не заходить туда. Но тогда зачем я сюда шел? Я плюнул и пошёл сквозь заросли крапивы, тихо матерясь, и подошел к тому, что когда-то было крыльцом. Когда я наступил на него, весь дом заскрипел.

Я вошёл в приоткрытую дверь и начал тихонько бродить по дому. Лестницы на второй этаж, естественно, давно не было, и я шарил по первому в надежде найти что-нибудь интересное. Открывая один шкафчик за другим, я все сильнее разочаровывался, что пришел сюда. И вот, на последней полке стояла фотокарточка какой-то бабушки и тарелки — старые, пыльные, но еще не битые. «А в хозяйстве пригодится», — подумал я и прихватил их с собой. Когда я выходил из дома, на крыльце подо мной провалилась доска, и я упал. Тарелки на моё удивление не разбились, я подобрал их и двинулся обратно к своему участку.

Проходя мимо моих соседей, я заметил, что калитка закрыта, а их «десятки» нет на месте. Странно, подумал я, ведь ночевать же собирались, может, случилось чего? Подумав немного, я пошёл дальше. Зайдя на свой участок, я положил тарелки в бочку, чтобы отмокали от грязи, а сам принялся разжигать мангал. Навозив дров на тележке, я слил немного бензина с мотоблока и разжег огонь. Потом обратил внимание на часы. 19:11. Отец должен был уже минут десять как быть. Я решил набрать его номер. Но связь здесь была очень плохая, поэтому неудивительно, что я не дозвонился. Я пожал плечами и смотрел на костёр в надежде, что он перезвонит. Тут раздался звонок.

— Алло... Где ты? — услышал я голос отца в трубке.

— На даче, где же еще. А вот где ты?

— За такое наглое вранье получишь по шее! — ответил отец. — Так где ты?

Тут я понял, что меня пытаются разыграть. Но не понимал, зачем...

— Около мангала стою, слежу за костром, жду, когда вы приедете, — ответил я и сбросил трубку. Через две минуты мне пришло сообщение от отца с фотографией. На ней были наши дачные часы, которые показывали 19:32. Я сорвался с места, забежал в дом и посмотрел на часы. 19:34.

— Что за херня? — воскликнул я. В меня начала закрадываться тревога, хотя я понимал, что это, скорее всего, розыгрыш. Потом опять звонок. Я беру трубку, и не успевая ничего сказать, слышу: «Иди сюда!» — причём каким-то не отцовским голосом... Смотрю на телефон — звонок с отцовского номера. Подношу к уху и опять слышу: «Иди ко мне». Тут я опомнился и крикнул в трубку: «Кто это?!». В ответ пошли гудки. Ну, тут я психанул и, чтобы отвлечься, пошёл чистить и варить картошку на ужин. Сижу, кидаю одну за одной в кастрюлю и думаю — что же это было?

Поставив кастрюлю на огонь, я вынес радиоприемник и включил первую более-менее ловившую волну. Начало темнеть. Тем не менее, было очень жарко, с меня лился струей пот, который даже ветер не обдувал. Картошка почти была готова, и я пошёл в дом за солью. Бросив взгляд на часы, я увидел на них 22:13.

«Как быстро время летит», — подумал я, начиная солить свой ужин. Положив в новую, найденную сегодня тарелку несколько крупных картофелин, я приступил к ужину. Все проходило прекрасно, мне даже начинало нравится, что никого из родителей нет и никто не пилит мне мозги. Только вот куда они делись? Да и соседи?.. «Что-то неладно здесь», — думал я, доедая последнюю картошку. После трапезы я поставил свою тарелку к остальным в мойку, включил лампочку около самодельного душа и направился за полотенцем.

После помывки я выключил свет на улице и зашёл в дом. Поднявшись на второй этаж, я прикрыл люк (на всякий случай, от собак), лег в старую кровать у окна и принялся смотреть телевизор. Просмотрев что-то про рыбалку часов до двух ночи, я захотел спать. Повернувшись к окну, из которого виднелась лишь сосна и светившая за ней полная луна, я начал засыпать.

Вскоре я услышал скрип калитки. Я рефлекторно вздрогнул и открыл глаза, но потом понял, что это естественно, ведь калитки и дверь в дом я на ночь оставлял открытыми, а ветер все-таки гуляет. Но спустя минуту заскрипел пол на террасе. Тут мой трусливый мозг начал воображать худший расклад, но мало ли что это могло быть — собака или, в конце концов, бомж...

Я сидел на кровати, свесив с неё ноги. Мне было жарко, и вдобавок меня бросало в пот от происходящего. Я прислушивался к каждому шороху на улице, и тут что-то упало на первом этаже. Видимо, поняв, что я все слышу, оно перестало стесняться. Я уже слышал шаги, шаги уверенные. В диком ужасе я начал двигать диван на люк, одновременно спрашивая:

— Папа, это ты?

Луна все меньше освещала комнату, и в люк начали стучать, причём не кулаком, а как будто бы тростью.

— Внучек, открывай, я тебе гостинца принесла, — услышал я голос с первого этажа тем же голосом, что слышал по телефону.

— Кто ты, чего тебе надо? — чуть ли не плача, спросил я.

— Говорю же, гостинца принесла. Внучек, открывай по-хорошему, — более серьёзно и как-то грубо произнесла она. Кто это мог быть, я вообще не представлял.

Взяв лестницу, лежавшую около стены, я прислонил её к этой самой стене и, поднявшись на две ступени, открыл люк на чердак. Забравшись туда, я поднял эту старую синюю лестницу и ею прикрыл люк. Я лежал на старой, полугнилой вагонке, рядом со мной проходили кабели от люстры и телеантенны. Я слышал каждый шорох, каждый стук, ощущал каждую вибрацию, как у себя на коленке. Моё сердце стучало так, что пол подо мной вибрировал. В окно пробирался рассвет — благо, рассветало рано, часа в три. Под звуки, доходившие до меня с первого этажа, и пробирающийся на чердак через пыльное стекло рассвет я заснул.

Следующее, что я помню — кто-то ходит внизу по комнате, человека три, и говорят что-то про меня. Я смотрю через щелку в потолке и вижу своего отца. Я резко открываю люк и спрыгиваю обратно...

— Твою мать, где ты был?! — матом орал на меня мой отец в присутствии двух милиционеров.

Я только хотел сказать, что да как, но понял, что я даже выговорить это не могу. Я сам не мог объяснить, что вчера произошло, и боялся это рассказать, чтобы меня не отвезли в психбольницу. В конечном итоге я сказал, что прятался от них все время на чердаке.

Выйдя на улицу, я начал внимательно осматриваться. Все было на месте, даже соседи-москвичи. Я даже начал думать, что вчера действительно сошёл с ума, поэтому направился к соседям, чтобы выяснить, уезжали ли они вчера, и если уезжали, то куда. Я увидел Олега Яковлевича на своём месте и в лоб спросил его с дурацкой улыбкой:

— Куда вы вчерась уезжали?

Его ответ заставил меня не на шутку испугаться:

— Мы весь вечер были дома, да и калитка была открыта, ты же сам заходил, — смеясь, ответил Яковлевич. Доказывать я ничего не стал. Но я ведь ясно видел, что калитка была закрыта и никого не было...

Разговорившись, он пригласил меня на обед. Мы обсудили много тем, в том числе тот заброшенный участок, который я посетил вчера. И Олег Яковлевич поведал мне страшную историю. Нет, ничего мистического, просто два внука сгноили свою бабку на этой даче, оставив ее умирать там с тяжелой болезнью, а она так и не дождалась их появления. Вскоре бабки этой не стало на даче, куда она делась — никому не известно. Сопоставив этот рассказ с ночными событиями, я начал догадываться, что произошло, хотя мой мозг через две секунды всё отмел, мол, чушь какая-то.

«От этой жары у меня крыша едет», — подумал я и побежал на свой участок. Там отец жарил шашлыки. «Ну слава богу, теперь все нормально», — с облегчением подумал я. Отец был весьма спокоен и даже, по-моему, слегка поддатый. Тут я заметил, что нашей машины нет рядом с участком. На мой вопрос отец спокойно ответил, что она сломалась за лесом. «Странно, — подумал я, — машина-то новая ведь». Быстро забыв про это, я принялся поглощать мясо.

Вечер и правда удался на славу. Мы поели мяса, потравили анекдоты и играли до поздней ночи в «дурака». Где-то часа в два отец приказал мне отправляться спать, а сам пошел за мной. Поднимаясь, он закрыл все двери на замок. На мой вопрос, зачем, он сказал «так надо», хотя сам раньше велел держать их открытыми.

Поднявшись на второй этаж, он спустил чердачную лестницу на первый этаж и, смеясь, сказал:

— Это чтобы ты опять не удумал туда прятаться.

Мы вместе посмеялись и начали готовиться ко сну. Я поставил свой телефон на зарядку и лег в постель, очень уставший после тех ночных приключений. Я накрылся одеялом и повернулся к стенке, рассматривая старые пятна на вагонке.

И тут тишину нарушил кашель отца, какой-то нездоровый и странный.

— Знаешь, — сказал он, — а ведь вчера ты держался молодцом.

Я не понял, что он имеет в виду, но мне стало как-то не по себе.

— Что ты хочешь сказать? — спросил я.

Он, встав с кровати, посмотрел на меня. У него были какие-то пустые глаза и непонятное в темноте выражение лица. После минуты молчания он заявил знакомым по прошлой ночи голосом:

— Но теперь тебе некуда бежать...

* * *

На период 2015 года участок номер 33 считается заброшенным уже пять лет по причине смерти владельца — прапорщика Леонида Юрьевича в ДТП на Киевском шоссе по дороге на дачу 21 июля 2010 года в 19:32